Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло] - Лесли Чартерис

— Благодарю, — пробормотал Святой, когда немного пришел в себя от неожиданности. — Примерно в это же время мне выслали бандероль, но обычной почтой. Она может прибыть со дня на день. Проследите за этим, пожалуйста.

Он сунул конверт в карман и направился через площадь в туристическое агентство «Камаро». Дела шли не блестяще, и там еще приторговывали сигаретами и журналами.

— О-ла, Джордж, — произнес Саймон с порога, и полное лицо продавца-португальца расплылось в улыбке, когда он узнал посетителя.

— О-ла, сеньор. Комо ста сте?

— Да, Джордж. Я снова в Тенерифе. Дай мне пачку сигарет и расписание отходящих пароходов.

— Те пуэро марч се ахора?

Святой с мягкой улыбкой покачал головой.

— Спасибо, я и так здесь задержался. Пятнадцатого? В следующем месяце? Мне нужно отплыть с ближайшим рейсом.

— Те куэре сали ахора мизмо?

— Чем раньше, тем лучше. Поищи-ка что-нибудь на сегодняшний вечер.

— Ай-ай-ай! Ти тен демасио приз!

Джордж снова занялся изучением расписания, а Святой решил пробежать глазами свежий номер местной газеты, лежавшей на прилавке.

Помимо всплесков негодования по поводу разгула гангстеризма в Тенерифе и серии интервью с каждым жителем в радиусе двух миль от места происшествия там говорилось и о некоторых последствиях перестрелки. Все стражи порядка так спешили сразиться с неведомой угрозой, что заодно изрешетили пулями такси, убив при этом водителя и ранив двух пассажиров, возвращавшихся из кабаре. Стало известно о новых потерях доблестной гвардии. Один из них так спешил сразиться с нападавшими, что открыл стрельбу, не вынимая пистолет из кобуры. В результате у него оказались простреленными мягкие ткани.

Озабоченный потерей мира и спокойствия на вверенной ему территории, губернатор издал манифест, в котором он объявил непримиримую войну вышеупомянутому гангстеризму. В городе объявлялось чрезвычайное положение и предписывалось:

1) все кафе, бары и другие увеселительные заведения должны прекращать свою работу не позже полуночи;

2) все добропорядочные горожане должны после 12 часов 30 минут находиться дома, по находящимся на улице после этого часа прохожим огонь мог быть открыт без предупреждения;

3) он не отвечает за жизнь горожан, оказавшихся на улице после наступления темноты;

4) в связи со смертельной опасностью, угрожающей жизни полиции, ей запрещается патрулировать улицы в «парейас», поэтому патрульная группа должна состоять из шести человек;

5) запрещается открывать ответный огонь из автомашин.

Этот вдохновляющий документ вселял надежду в сердце каждого тенерифца, видевшего, в какие умелые и решительные руки он вверил власть в своем городе. Что же касается Святого, этого пришельца из туманного и далекого цивилизованного мира, то ему сразу стали очевидны последствия этого указа. Маленькая заварушка, в которой он оказался, развивалась по своим законам и складывалась из параллельных действий нескольких групп людей. Теперь же сферы их интересов стали пересекаться, что ускоряло приближение развязки.

Наконец Джордж почтительно проинформировал его о том, что ближайшее судно отплывает в десять часов вечера.

— Тебе нужно жить в Америке, Джордж, ты слишком энергичен для этих мест… Зарезервируй мне две одноместные каюты на этом судне и еще две на том, что отплывает на следующий день.

Он записал имена пассажиров, отбывающих сегодня: Джорис и Кристина Ванлинден, и подождал, пока Джордж свяжется с пароходной компанией и сделает необходимые распоряжения. Саймон заплатил наличными, из-за чего возникла некоторая заминка: ведь найти сдачу с сотенной банкноты в Тенерифе не легче, чем еврея-чернорубашечника в Мюнхене. Здесь каждый обладатель двадцати песет спешил положить их на свой банковский счет, пока они не утекли сквозь пальцы. Все окрестные магазинчики были вовлечены в поиски сдачи, и к тому времени, когда Святой с билетами в кармане покинул это гостеприимное заведение, миновало не меньше часа.

Это значило, что ему надо срочно возвращаться в дом, где он оставил Лобера, если он собирался выполнять инструкции Грейнера, правда, для этого надо было придумать правдоподобную историю о человеке, за которым ему полагалось следить. Она же могла послужить объяснением его отсутствия у аппарата, номер которого он назвал Робину. Святому и в голову не приходило не возвращаться в ту квартиру, игра стоила свеч, и надо было разузнать, что мог предпринять Лобер. Не исключено, что туда возвращался Алистон после того как отвез Кристину.

Все это крутилось у него в голове, пока он отыскивал путь по улицам, которые ему удалось увидеть лишь мельком, тем более что наступали сумерки, и можно было заблудиться. Наконец, к немалому удивлению, он обнаружил, что оказался прямо у предмета своих поисков.

Святой потянул за ручку двери, та оказалась незапертой. И без того сумрачный холл уже погрузился во тьму. Саймон воспользовался миниатюрным фонариком-авторучкой, чтобы найти нужную дверь на втором этаже. На некоторое время он замер рядом, прислушиваясь. Тишину в комнате ничто не нарушало.

Рука Святого инстинктивно потянулась к карману, но тут он вспомнил, что безоружен… Впрочем, при нем, как всегда, был нож, спрятанный в рукаве. Левой рукой Саймон повернул ручку двери до упора и резко распахнул ее. Дверь грохнулась о стену и… ничего не произошло. В полутемной комнате не раздавалось ни звука. За столом на полу он заметил неподвижное тело. Святой шагнул в комнату и снова зажег свой фонарик — Мануэль. В том, что шофер мертв, не было никаких сомнений.

В самом центре лба остался аккуратный след от пули.

Саймон коснулся лица: еще не остыло, кровь на полу не запеклась.

Прежде всего он осмотрел помещение и соседние комнаты. Везде было пусто. Ничто не указывало на то, кто здесь побывал. Стол остался стоять на месте, в тарелках засохли остатки пищи. Стул, к которому его привязывали, продолжал валяться на полу. Исследование окурков в пепельнице также не принесло результата, так как Палермо курил только сигары, а Саймон не знал, что курят Алистон и Лобер. У него не было сомнений, что роковой выстрел сделал один из них. Подозревая, кто это мог сделать, Саймон хотел исключить любые возможные сомнения — он ценил точность.

Могли помочь отпечатки пальцев, но у него не было с собой инструментов. Тут Саймон вспомнил, что отпечатки он мог оставить и сам, и полотенцем тщательно вытер все, к чему мог прикасаться. Теперь, если уголовная полиция Санта-Круз что-то и найдет, беспокоиться придется уже банде Грейнера.

Его насторожили какие-то звуки. На мгновение он замер, затаив дыхание, и уже в следующую секунду понял, что это было.

Что-то изменилось на улице, за окном. Святой уловил это каким-то шестым чувством, которое тут же подсказало, что у дома остановилась машина с включенным двигателем. В два прыжка он оказался у окна и выглянул на улицу, пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь мутно-желтое стекло.

Автомобиль стоял у самого подъезда, и из него выгружался довольно многочисленный патруль гвардиас. На заднем сиденье осталась женщина, он узнал в ней подругу мистера Палермо.

Внизу уже грохотали шаги. Святой быстро прошел в спальню и открыл окно. Стоя на подоконнике, он смог дотянуться до узкого парапета, окаймлявшего крышу. После серии гимнастических упражнений Саймон без труда перевалился через него.

Сумерки сгущались, унылая луна с трудом пробивалась сквозь тучи, но ему и этого было достаточно, чтобы оценить обстановку и наметить путь к отступлению. Перепрыгивая с крыши на крышу, он наткнулся на глухую стену высокого здания и, уйдя влево, оказался над флигелем, который был этажом ниже. После короткой молитвы во славу прочности следующей крыши он почти беззвучно приземлился на ней. Еще один прыжок, и Саймон благополучно очутился во внутреннем дворике. Отворив дверь черного хода, оказался в некоем подобии кухни. Дверь из нее вела в освещенный длинный коридор. Мимо прошла девушка и исчезла в комнате за лестницей. Девушка была нагая. Саймон вздохнул и, осторожно ступая, покинул свое убежище. Девушка уже закрывала за собой дверь в комнату, из которой доносился женский смех. Из того, что он успел услышать, проходя мимо, стало понятно, что угодил он в то самое заведение, в котором святым не место. Саймон попытался незаметно ретироваться, но тут дверь снова открылась, и показалась та же девица.

Они стояли лицом к лицу и молча рассматривали друг друга. Пауза явно затянулась. Наконец она кивнула ему.

— Буэнос ночес.

— Буэнос ночес, — учтиво отозвался Святой и выскользнул на улицу. Девушка пожала плечами и стала подниматься по лестнице.

Несколько минут энергичной ходьбы, и он уже был у черного хода отеля «Оротава», а потом и в комнате Джориса Ванлиндена.